Кришнаиты ISKCON — социальный эксперимент (часть 2)
Помимо агрессивной проповеди и навязчивой продажи литературы, наиболее серьёзной причиной негативного имиджа ISKCON на Западе стало насилие над детьми и педофилия. Изоляция детских школ, обособленно располагавшихся на территориях отдельных сельскохозяйственных общин, небрежное отношение к педагогическому составу и общее невнимание лидеров Движения к этому проекту привели к множеству случаев физического, психологического и даже сексуального насилия в детских интернатах (гурукулах). Педагогами оказывались фактически случайные люди. В 2000 году в Далласе был подан и выигран иск от 44 юношей и девушек руководству ISKCON, заявивших о сексуальном, эмоциональном, ментальном и физическом насилии и эксплуатации в период 1970–1980 годов (Rochford 2007: 75, 95).
Вскрывшееся насилие в гурукулах привело к оттоку детей из них в обычные школы. Но в школах появилась проблема адаптации детей-кришнаитов в «чужую» для них среду. Тут можно отметить два полюса. Один — стойкое противопоставление детей-кришнаитов «миру материалистов» и попытки дистанцироваться от этого мира. Второй — построение отношений и интеграция в общественную жизнь и культуру школы. Вовлечённость в мир непреданных влияло на молодёжную самоидентичность адептов ISKCON. В первую очередь стоит отметить, что молодые преданные стали учениками средней школы, не имея практических знаний о социальном мире, в который они собирались войти.
Школьная среда была полной противоположностью тому, во что бывшие воспитанники гурукул верили и кем они были. К тому же они не были знакомы с особенностями этой среды. Молодые люди-преданные поступили в государственную среднюю школу со стигматизацией личности. Быть «Харе-Кришна» считалось «ненормальным», «странным» и даже «опасным». Это было тем более верно в 1980-х годах во время активной деятельности антикультовых движений, представления и настроения которых были особенно сильны в Северной Америке. Именно в этот период большинство молодых адептов ISKCON «второго поколения» посещали среднюю школу или приближались к старшему школьному возрасту. Из-за двойной проблемы, связанной с наличием «стигмы» при небольшом практическом знании традиционного мира, молодые люди оказались с проблемой общественного признания. Им самим пришлось решать возникающие проблемы. Частым способом такого решения было «замыкание», а наиболее распространённым — полная ассимиляция в подростковой культуре, сопровождавшаяся сокрытием причастности к «кришнаитам».
Неудивительно, что большинство людей «второго поколения» не только не разделяли религиозные взгляды родителей, но, пройдя через кризис идентичности, отошли от Движения. Отдельные попытки бывших гурукульцев объединиться и осмыслить свой опыт в ISKCON, организовав конференции и гурукульскую газету, обычно не находили понимание у административных лидеров (опасавшихся, по-видимому, скандалов), что сделало интеграцию в Движение разных поколений фактически невозможной (Rochford 2007: 103).
1980-е годы стали очень тяжёлым временем для ISKCON на Западе. С одной стороны, организация стал объектом весьма агрессивных нападок со стороны антикультового Движения, с другой, события внутри ISKCON давали достаточно оснований для этих нападок. В то время как утверждения антикультистов оказались в значительной степени преувеличением, а зачастую необоснованными, тем не менее, антикультисты весьма преуспели в создании негативного имиджа ISKCON в глазах обывателей, сделав ISKCON общественно значимой социальной проблемой. В результате Движение «Харе Кришна» и другие новые религии стали рассматриваться как угрожающие социуму (Rochford 2004: 283). Всплывшая в 1980-х годах информация о насилии в гурукулах, точных данных по которой нет (от 20 до 75% мальчиков подверглись сексуальному насилию со стороны преподавателей или старших учеников), а также финансовый кризис, разразившийся в ISKCON в связи с резким падением доходов от продажи религиозной литературы, привели к резкому ухудшению отношений ISKCON с обществом (Rochford 2007: 86).
Большая часть семейных кришнаитов покинули храмы, найдя работу вне ISKCON, стараясь, чтобы их дети, как можно меньше, контактировали с организацией. Со стороны рядовых членов разразился кризис доверия институтам власти в ISKCON. Ещё одной формой реакции на «кризис легитимности» руководства ISKCON в Америке (помимо обособления семейных кришнаитов) стало появление в рамках организации движения, которое условно можно назвать «движением за равноправие женщин» (Rochford 2007: 120).
Наряду с «антисемейной» политикой после смерти Прабхупады лидеры и проповедники ISKCON стали придерживаться активного патриархального направления в интерпретации гендерных вопросов. В частности, женщины, о которых проповедники отзывались как о «менее разумных», «подобных детям и нуждающихся в защите» и одновременно «разжигающих вожделение и сбивающих с духовного пути», постепенно вытеснялись в 1980-х годах с административных позиций. Шла политика недопущения женщин к чтению лекций, служению в храме и т. д. Единственная роль, отводившаяся женщинам, фактически заключалась в выполнении распоряжений авторитета — мужа. Политика гендерного неравенства была тем более массовой и основательной, поскольку прямым образом вытекала из содержащихся в книгах наставлений Прабхупады, не оставляя женщинам пространства для формулирования протеста. Тем не менее, кризис ISKCON середины 1980-х инициировал попытки со стороны отдельных учениц Прабхупады начать «движение сопротивления» патриархату, опираясь на «каноны поведения» гуру (Rochford 2007: 117, 120). Прабхупада, несмотря на высказывания в своих книгах, которые можно счесть сексистскими, сам не проводил политику гендерной дискриминации в отношении своих учеников, нивелируя гендерные различия категоризацией своих учениц как «вайшнави», а не просто «женщины». Очевидно, «движение сопротивления» «мужскому авторитету» встретило сопротивление со стороны многих ортодоксальных последователей Движения, что вылилось в форму как открытого протеста, так и латентного пренебрежения «Международным женским министерство», созданным в ISKCON в 1998 году (Rochford 2007: 136).
Массовый исход из ISKCON семей, испытавших кризис недоверия к руководству и ощутивших необходимость к самостоятельному материальному обеспечению своих детей и супругов, привёл в 1980-х к ощутимой убыли количества последователей. Причём, зачастую бывшие члены Движения разрывали отношения не с религиозной традицией, а именно с ISKCON как религиозной организацией, считая, что именно лидеры ISKCON — как GBC, так и лидеры храмов — показали полную несостоятельность, негибкость, пренебрежение интересами отдельных людей (в частности домохозяев). По их мнению, лидеры думали только об укреплении своей власти и сохранении высоких доходов от продажи литературы.
Таким образом, оставаясь последователями вайшнавизма и признавая авторитет гуру-основателя и даже продолжая выполнять в некотором объёме религиозную практику, бывшие члены ISKCON в поисках новой идентичности либо организовывали другие общины с параллельной структурой управления, либо уходили к другим гуру традиции Чайтаньи (например, в 1980–1990-х годах активную проповедь в США начали Бхакти Ракшака Шридхара и Бхактиведанта Нараяна Госвами) (Collins 2004: 219; Vishnu 2004: 170–171). Некоторые также переходили на автономное существование, иногда сохраняя общение между несколькими семьями вне каких-либо религиозных организаций. Одновременно с оттоком последователей ISKCON подвергся внутренним атакам со стороны определённых религиозных субкультур, например, «ритвиков», критиковавших GBC и ставивших под сомнение их легитимность и уполномоченность руководить Движением Прабхупады (Shannon 2006: 91–92).
ISKCON и индуисты
ISKCON и индуисты
Под массовым воздействием антикультистской кампании 1980-х и вышеупомянутых внутренних проблем, ISKCON фактически стоял на грани полной аннигиляции. Тем не менее, в отличие от некоторых других движений, чьё развитие шло по той же траектории, у ISKCON оказался ещё один экономический и социальный ресурс, который, с одной стороны, уберёг организацию от исчезновения, с другой, стал ещё одним фактором, приведшим к радикальной трансформации в весьма специфическом ключе. Этим ресурсом стали многочисленные общины индийских иммигрантов в США. Индусы, как более обеспеченные представители интеллектуальных профессий, так и простые рабочие из более низких каст, после иммиграции столкнулись с проблемами конструирования и реконструкции национальной идентичности. Одним из наиболее значимых проблем в этом смысле была религиозность. Небольшие центры-храмы ISKCON в 1970-х стали единственными индуистскими храмами в США. Именно они стали местом притяжения местных индийских общин (Rochford 2007: 184).
Изначально лидеры ISKCON уделяли индусам мало внимания, поскольку Прабхупада дистанцировал своё Движение от индуизма как такового, ориентируя его на проповедническую миссию в среде западного населения. Тем не менее, постепенно пожертвования индусов стали основным экономическим ресурсом, поддерживающим функционирование храмов и некоторых программ (например, праздников). В 2005 году президент одного из самых больших храмов ISKCON в США констатировал, что 95% пожертвований в храм поступает от индусов и только около 5% — от «западных» преданных. Кроме того, отождествление с «индуистскими храмами на Западе» позволило ISKCON избавиться от навешенного антикультистами ярлыка «вредоносного культа» и примкнуть к так называемым традиционным религиям (Rochford 2007: 184–185).
Доминирующее спонсорство сделало индуистские общины влиятельной силой и в организационных вопросах, что привело к появлению определённых противоречий в реализации целей ISKCON. Дело в том, что только незначительная часть индусов приняла принципы и философию вайшнавского Движения бхакти в интерпретации Прабхупады. Большая часть индусов-иммигрантов принадлежала к самым разным религиозным направлениям и привыкла к практике поклонения божествам в храмах. Они стали воспринимать храмы ISKCON просто как место, где организовано поклонение божествам и где можно собраться на «воскресный пир» или отметить индуистские праздники (Wilke 2020: 330), не вникая в нюансы учения Чайтаньи. Некоторые аспекты религиозной практики ISKCON оказались для индусов абсолютно чуждыми — например, специфические киртаны с энергичными плясками в алтарной или активная проповедь, особенно через продажу книг. В качестве основных спонсоров они стали определять внутреннюю политику Движения в противовес его изначальным религиозным и социальным установкам, что и привело к «индуизации» ISKCON.
Прабхупада, правда, сам способствовал «индуизации» своей организации: 1) установив главные святыни для ISKCON в Индии; 2) тратя огромные силы на проповедь в той же Индии; 3) придавая ISKCON индийский имидж, используя индийские термины mandira (храм), pūjā (обряд поклонения), sāṛī (женская одежда), dhoṭī (мужская одежда) и др. (Berg 2008: 89). Принимая на себя функции бенефициара индийской диаспоры, организация вынуждена была расширять сферу услуг и принимать индуистский имидж.
В континентальной Европе ISKCON также играло важную роль, представляя общественное лицо индуизма. Но в целом ISKCON имело гораздо меньшее влияние в Западной континентальной Европе, чем в Соединенных Штатах и Великобритании. Во многих местах, таких как Чикаго, Даллас или Денвер, индуистские иммигранты продолжали приходить в храмы «Харе Кришна», превращая их в «многоэтнические индуистские общины». В Европе к этому типу сообщества ближе всего подошла Великобритания. Принятие ISKCON в Великобритании связывают именно с партнерством с индуистскими общинами (большей частью с гуджаратцами), покинувшими Уганду (Восточная Африка) в первой половине 1979-х гг., куда они до этого отправились на заработки из Индии и откуда были вынуждены бежать из-за прихода к власти диктатора Иди Амина (Backer 2020: 464–465; Wilke 2020: 216, 229).
Британским индусам нравилось пафосное поклонение божествам, песнопения и практика повторения мантр. После изгнания из Африки они чувствовали, что Кришна всё ещё с ними даже в Британии. ISKCON стал настолько привлекательным для индуистской диаспоры, что его центры превратились в первые британские индуистские места паломничества. Хотя подавляющее большинство прибывающих мигрантов мало контактировало с новыми религиозными движениями, влияние ISKCON, особенно в Лондоне, нельзя недооценивать.
