В крупнейшем тезаурусе TITUS Франкфуртского университета, среди мантр «Атхарваведы» действительно имеются эти слова. Для удобства поиска приведу цитату, как она представлена в тезаурусе: v/i/Svambhara v/i/Svena mA bh/arasA pAhi sv/AhA (bAV2, C16, p5) Перевод Т.Я. Елизаренковой: «О поддерживающий все, всем поддерживанием меня защити — „Свага!“» («Атхарваведа» (Шаунака), т.1, кн. I–VII, Москва, 2005, с. 124). Перед нами обращение с просьбой о защите. Никакого предсказательного флёра в нём нет. Свой перевод Нараяна Махарадж создал из несуществующих в строфе фраз и идей: «Я отдаю себя лотосным стопам Шри Вишвамбхары», «который является Сверхдушой, поддерживает три мира и дарует прему. Пусть Он защитит меня от всего неблагоприятного!». В строфе нет ни «лотосных стоп», ни «я отдаю себя», ни «который является Сверхдушой», ни тем более «поддерживает три мира и дарует прему», ни «пусть Он защитит меня от всего неблагоприятного». Почему же эти слова считаются свидетельством божественности Чайтаньи и предсказанием его прихода? Ключевым для гаудий здесь является слово вишвамбхара («всеподдерживающий») — имя, которое Чайтанье дали родители. В данном случае связать слово «вишвамбхара» с Чайтаньей можно, лишь вырвав его из контекста. Во всех разделах мандалы, включая и тот, в котором находится обращение к Вишвамбхаре, речь идёт об обращении к божеству/божествам с просьбой о защите. В обращениях используются самые разные эпитеты, в числе которых и «вишвамбхара» («всеподдерживающий»). В первой мантре о защите взывают к Пране и Апане pr/ANApAnau m.rty/ or mA pAtaM sv/AhA — «О дыхание-выдох, от смерти меня защитите — „Свага!“». Во второй мантре о защите взывают к небу и земле: dy/AvAp.rthivI /upa/SrutyA mA pAtaM sv/AhA «О Небо-и-Земля, прислушиванием меня защитите — „Свага!“» В третьей о защите взывают к солнцу: s/Urya c/akSuSA mA pAhi sv/AhA — «О солнце, ви́дением меня защити — „Свага!“ По логике кришнаитов, если бы Чайтанью звали Вайшванара, то предсказанием о нём можно было бы считать обращение к Агни: /agne vai/SvAnara v/i/Svair mA deva/iH pAhi sv/AhA — «О Агни Вайшванара, всеми богами меня защити — „Свага!“». К «Самаведе» отрывок не имеет никакого отношения, ни по тематике, ни по стилю, ни по языку. Нет в ней и разделов «Чайтанья-рахасья» и «Брахма-бхага». Отрывка в «Самаведе» нет. Проверить это Нараяна Махарадж мог без проблем в наш век электронных каталогов и наличия множества пандитов-самавединов в Индии, в том числе в Северной Индии, так сказать, в хиндиязычном пространстве, которое для Нараяны Махараджа было родным. А действительно ли он старался донести истину или работал на результат? Отрывок сочинён по той же типовой биографической схеме: принятие монашества–место–эпоха–миссия (я стану монахом – берег Ганги– эпоха Кали – спасение). Отрывок создан последователем Чайтаньи в XIX–XX вв. Отрывок не упоминали Рупа, Санатана, Джива и последующие поколения вплоть до XIX века. В отрывке отсутствуют ведийские акценты. В нём нет ни одной языковой особенности, ни одной глагольной формы, ни одного морфологического признака, типичных для стиля вед. По стилю отрывок отличается от стиля «Самаведы». В самом отрывке отсутствуют фразы из перевода: «Верховный Господь явится», «в Навадвипе по зову Шри Адвайты Ачарьи», «полностью независимый в образе брахмана». Как видим, перевод больше половины содержит фантазии Нараяны Махараджа, вставленные в перевод для убедительности. Двенадцатое «доказательство» из «Катха-упанишады» 2.1.13 представляет собой вырванные из контекста три слова. Полностью мантра звучит так: aṅguṣṭhamātraḥ puruṣo jyotirivādhūmakaḥ īśāno bhūtabhavyasya sa evādya sa u śvaḥ etadvai tat «Пуруша, величиной с большой палец, подобный пламени без дыма, — Владыка бывшего и будущего. Он — сегодня, он — и завтра. Поистине, это — То». (пер. А. Сыркина) Речь идёт о величии высшего божества/какого-то бога. На роль этого божества может претендовать любой проповедник или человек — кому как нравится. К Чайтанье слова относятся в той же степени, как и к любому другому богу или человеку. Вырывание слов из контекста и трактовка их в свою пользу — излюбленный приём последователей Чайтаньи, начиная с Дживы Госвамина (об этом ниже). Автор отрывка очень старался, чтобы он был похож на мантру «Чхандогья-упанишады», но имел «гаудийский» материал. В этом можно убедиться, взглянув, хотя бы, на мантры 8.1.1 и 8.1.2: atha yad idam asmin brahmapure daharaṃ puṇḍarīkaṃ veśma daharo ’sminn antarākāsaḥ tasmin yad antas tad anveṣṭavyaṃ tad vāva vijijñāsitavyam iti Упоминание в отрывке слова «майа-пурам» как места рождения Чайтаньи выдаёт принадлежность и наиболее вероятную личность автора или его последователей. Объявил Майяпур местом рождения Чайтаньи Кедаранатха Бхактивинод. Дело в том, что до переезда Бхактивинода в Кришнагар и частые поездки в Навадвипу в период 1886–1890-е гг. местом рождения Чайтаньи и священным местом паломничества была Навадвипа. После переезда Бхактивинод занялся, как сегодня бы сказали, подрывной деятельностью. Начал выпускать статьи, организовывать встречи и собрания, пытаясь всеми силами очернить местных пандитов, представляя их алчными и падкими на деньги и славу, а местную интеллигенцию (бхадралок) пытался склонить на свою сторону, убеждая их в том, что именно Майяпур является истинным местом рождения Чайтаньи, которое ему открылось через божественное откровение, а Навадвипа – просто город. Бхактивинод показывал им карты, опрашивал местных жителей и т.п. Интеллигенция не хотела ссориться с влиятельным чиновником, пандиты сопротивлялись до последнего. Эту малоизвестную адептам гаудия-матхов и ISKCON историю я расскажу в ближайшем будущем. Традиционные гаудия-вайшнавы не признают эту идею. У нас нет никаких оснований считать именно Майяпур местом рождения Чайтаньи. Из литературы гаудия-сампрадаи мы знаем, что Чайтанья родился и жил в Навадвипе. Всё остальное — домыслы. «Чхандогья-упанишада» создана в VIII–VI вв. до н.э. В XV веке уже нашей эры и до 1890-х годов именно Навадвипа была центром учёности и местом рождения Чайтаньи, а не Майяпур. Даже если предположить, что «Чхандогья-упанишада» и говорила бы о Чайтанье, то говорила бы о Навадвипе, а не Майяпуре, ставшим «святым местом» только в 1890-х годах. Отрывок, представленный Нараяной Махараджем и выдаваемый им за мантру «Чхандогья-упанишады» — чистой воды фейк. Перевод мантры 3.1.3: «Когда видящий видит златоцветного творца, владыку, пурушу, источник Брахмана, то сведущий, стряхнув [с себя] добро и зло, незапятнанный, он дистигает высшего единства» (пер. А. Сыркина). Как видим мантра говорит несколько о другом, чем это представил Нараяна Махарадж. В мантре отсутствуют фразы «мудрец видит Верховного Господа», «он освобождается от материальных привязанностей», «благочестивой и неблагочестивой деятельности», «а также от своего материального тела» и др. Перевод мантры «Шветашватара-упанишады» 3.8: «Я знаю этого пурушу, великого, цвета солнца, [находящегося] по ту сторону мрака, — лишь познав его, идёт [человек] за пределы смерти; нет иного пути, [которым можно было бы] следовать». Перевод мантры «Шветашватара-упанишады» 3.12: «Поистине, этот пуруша — великий властитель, движущая сила существующего; Незапятнано это достижение [его, он] — владыка, непреходящий свет» (пер. А. Сыркина). В мантрах отсутствуют слова «Сверхдуша» и «Шриман Махапрабху». Нараяна Махарадж выдаёт желаемое за действительное. И тут удобный случай заявить, что слова «махан прабхур…» — это Чайтанья. Эту мантру трактовал в пользу Чайтаньи ещё Бхактивинод Тхакур. Из его биографии мы знаем, что в период 1886 г. он активно изучал упанишады, их язык, стиль и структуру. «Чайтанья-упанишада» как раз появилась в 1887 г., равно как и большинство «доказательств» аватарности Чайтаньи, которые основатели и главные ачарьи школы не упоминали. В гаудия-матхах и ISKCON продолжают считать эти «доказательства» подлинными. В мадхва-сампрадае есть свой «Махапрабху» — Джаятиртха, видный ачарья-комментатор работ Мадхвы. По логике Бхактивинода в мантре 3.12 говорится о Джаятиртхе.